девушки слилось с кровью, тьмой. Оно приобрело трудноразличимую, но верную форму чёрной птицы, оторвалось от тротуара и взлетело вверх. Точно прицелившись, точно рассчитав удар, она ворвалась в нутро парня настолько аккуратно, чтобы он непременно остался жив и носил в себе всё то, из чего была соткана эта чёрная птица.
Но ведь было в ней и много хорошего, не так ли, Стивен?
Да, девушка смогла прожить с этим человеком всю свою жизнь…
4
Люди ищут, находят, теряют. Они создают и разрушают. Держат и отпускают, любят и предают. Это будто какое — то немыслимое, абсурдное правило.
Но кто есть та малая горстка, которая не позволяет себе играть по этим правилам? И почему их так мало? Так было всегда или, когда — то их было больше? Может быть их раньше вовсе не было, и они только — только начали появляться?
Гость думал. Он снова рассуждал о том мире, в котором ему пришлось оказаться.
Не впервой ли?
Да едва ли! Чушь!
Так а почему ты на них так похож?
Нет, ну уж нет.
Пойми же наконец — то, что речь о выделенной горстке.
Речь о том меньшинстве, к которому стремительно двигался Стивен.
Двигался?
Прошу за мной…
5
Ветер до треска теребит чёрную мантию Гостя. Тот стоит у края обрыва — не так давно кипящего облаками котла. Солнце необыкновенно быстро валится за горизонт, яркие краски отражаются во — в том самом — взгляде Гостя. На ненормальной скорости приближаются холодные, осенние сумерки.
Белоснежная, лысая голова Гостя и его чёрное одеяние создают яркий чёрно — белый контраст на фоне красочного заката.
Как быстро падает солнце, как быстро движутся облака, как быстро ползут тени…
Мантия треплется до плача.
Гость смотрит вниз. На острых камнях лежит тело. В этом месте и в это время он не остался лежать на краю. Сегодня он совершил тот поступок, на который он не смог решиться так много лет назад. Стивен совершил его настолько смиренно и уверенно, точно знал, что каждый прожитый им день он шёл дорогой, которая приведёт его именно к этому событию.
Чёрно — белое плавно и красиво полетело вниз. Босые ноги Гостя стали на острые камни и от его мягких стоп по сторонам разлетелись едва уловимые глазом облака пыли. Валуны разных размеров, разных форм, разной остроты были повсюду. Прошагав между некоторых из них, Гость остановился у Стивена.
У его тела…
Открытые глаза парня глядели в сторону закат. Его широко открытый рот по краям бы в кровавых потёках, по его щекам всё ещё медленно стекала пара — тройка струек крови.
Скорбящий, пытающийся ласкать ветер ласково трепал его волосы. Руки Стивена были раскинуты по сторонам, а из его груди торчал острый и длинный осколок камня, который лежал здесь веками лишь для того, чтобы встретиться с плотью этого человека.
Сухой, едва тёплый ветер гнал прочь всё, что только мог захватить.
Забери мою боль по этому человеку…
Гость положил ладонь на лоб отправившегося к своим призракам парня.
Но ведь так не должно было произойти. В чем смысл?
Ответьте же мне!
Гость не услышал ничего, кроме треска ветра. Казалось, что сейчас он уже в другом мире — на пустой, безжизненной планете. Высушенный нескончаемым ветром мир был практически идеально стерилен, если не брать в расчёт Гостя и… и тела погибшего — очень долгой дорогой — юного парня.
Горечь начала душить Гостя. В эту секунду он украдкой подумал, не его ли это испытание? Быть может он здесь был не для этого невероятного человека? Что, если всё это устроено лишь для его собственной закалки?
Я уничтожу всё то, что забрало у меня этого человека!
Пусть лучше это никогда не окажется правдой! Это не мой путь…
Это не твой и не его путь. Этот путь — ваш путь, один на двоих.
А солнце тем временем падало всё так же быстро…
6
Аккуратно снял тело Стивена с камня, Гость прижал его к себе, расправил крылья и рванул вверх. Они поднялись над насущной пустошью.
Привычного мира не было нигде — всюду лишь выжженная солнцем, осушённая ветром скалистая даль.
Разглядел среди множества скал пещеру, Гость сразу же направился к ней. Позже он сотворил огонь и сел у него, напротив тела любимого Стивена.
Всё кончено. Смысл всего утерян. Смысл моего существования исчез. Я не останусь в этом мире.
Гость глядел в открытые глаза Стивена. В них сейчас отражался огонь.
Покатилась слеза.
Так нельзя. Я не могу таскать его за собой.
Глядит в глаза…
Очередная слеза, из глаз Стивена.
Тяжёлое дыхание, мужское рыдание, разбитый стон.
Глаза Гостя одновременно засияли и от радости, и от горечи и от той боли, которую он видел напротив себя.
Стивен повернулся к Гостю спиной, скорее всего так и не увидел его, поджав колени к груди и отдался тряске и плачу — громкому, болезненному, неудержимому плачу. Хриплое дыхание парня обрывалось с каждым новым вдохом и выдохом.
Увидеть столько смертей, потерять стольких людей — по своей глупости и не только, причинить столько ужасов и боли невинным людям, умереть самому два раза и снова оказаться в этой мясорубке, чувствовать так сильно, как никто другой и помнить всё так ярко…
— Дайте мне умереть! — рвущимся от всех пережитых ужасов голосом выдавил из себя сломленный человек.
По коже Гостя прокатились ледяные мурашки.
Дайте ему умереть…
Гость не мог сдвинутся с места. Его сковал ужас картины, его бессилие перед ситуацией и собственная боль.
Стивен встал на ноги, шатаясь подошёл к каменной стене, опёрся в неё руками. Кожа приняла влажный холод. Вновь ожившие дыхание превратилось в пар.
Камни под руками задрожали, начали осыпаться. Стена сдвинулась с места. С её поверхности сорвались капли влаги. Каменная дверь открылась с тихим скрипом металлических петель. Внутрь проник свет — камень оказался железом. Пещера оказалась подвалом. Стивен шагнул в город. Гость остался наедине со своим безумием.
В лицо Стивена ударил мороз, снег.
Рядом с ним на снегу появились отпечатки больших, голых ступней.
— Нет, не иди за мной!
Стивен прижал сжатые на груди руки в локтях.
Так немного теплее.
Пар так и валил из его рта.
Гость шёл рядом.
— Убирайся! — монотонно, до ужасного сухо и равнодушно произнёс Стивен.
Мороз сковал тело парня. В городе зима. Сколько времени прошло на этот раз? Как минимум пара — тройка месяцев.
Стивен шёл, пока в его теле
